После завтрака, ибо халява, стартовали с чехом на автовокзал Бамбето на двух мотоциклах. Попалось на удивление свежее такси с удобными креслами, купили на двоих три места во втором ряду. Традиционно в соседки попалась ультрапампушка, ну да ладно.
Поедая по пути апельсины, бананы и странные фрикадельки, мы прорвались через пяток блокпостов и оказались на границе Гвинеи и Сьерра Леоне. Все формальности прошли быстро, на сьерралеонской стороне бдительная контролёрша измерила нам температуру беспроводным китайским градусником. Весь погранпост оклеен объявлениями о борьбе с эболой. Наши бумажки за $130 оказались вполне годными и суровый дядька с рыжими часами сурово штампанул нам в паспорта полуразмытые штампы. Мы в Сьерра Леоне. Ура!
Изрядную долю маршрута по времени заняла поездка по самому Фритауну. Улицы узкие, в центре мототакси запрещены, но есть тук-туки (здесь — пода-пода).
Добрались до YMCA уже под вечер и обнаружили приличнейшие номера с завтраком за сущие копейки. Акцентирую, потому что дешёвое жилье закончилось ещё в Сенегале, и наличие в городе YMCA — хороший, добрый знак. Поужинали в кафе с мощным бум-бумом на первом этаже.
С утра двинулись на поиски банкоматов и местных сим-карт. В центре города здесь растёт огромное Хлопковое Дерево (Cotton Tree, а по-русски — сейба), заселённое летучими мышами, причём именно разновидностью, вдохновившей создателя Бэтмена — здоровые и с ушками. Сразу вспомнилось, что эболой первого пострадавшего в 2014-м заразила как раз летучая мышь. А весь периметр вокруг дерева заселён плакатами кандидатов грядущих выборов президента. Специальные люди намывают портреты своих кандидатов швабрами и даже обмахивают веерами — во Фритауне в это время года жарища под 40 градусов, жарко бедным кандидатам.
Весь город бурлит шествиями в поддержку кандидатов, демонстранты одеты в одинаковую симпатичную униформу, несут плакаты, обязательно присутствует ансамбль запрещённых барабанщиков, грузовик с бум-бумом и пара пьяненьких попрошаек, под шумок собирающих «взносы». Вспомнились многочисленные предупреждения различных путеводителей не участвовать в демонстрациях. Мы и не участвовали, чех их снимал на фотик, а я прикрывал наблюдал.
Самая крупная купюра в Сьерра Леоне — 10,000 леоне, что примерно равно 70 рублям. Иногда в банкомате есть только пятёрки, и максимальный банкомётный пук в 40 новеньких хрустящих банкнот, распирающий кошелёк — это всего 3,000 рублей, что позволяет перенестись в Россию 90-х почувствовать себя богатым аргентинцем. Мобильный интернет — самый дорогостоящий из всех интернетов посещённых стран Западной Африки, за 3 Гб просят 900 рублей.
Посетили Национальный музей. Неплохо, но маловато экспонатов. Привлекли внимания старинные объявления о распродаже «отличных, здоровых, только привезённых негров из Сьерра Леоне». Западная демократия, нынче несущая мир и свободу всем народам, особенно плантаторы нескольких «рисовых» штатов, ещё каких-то два с небольшим века назад сильно нуждалась в рабах именно отсюда, из Сьерра Леоне, в виду специализации местных жителей на выращивании риса. Сьерра Леоне в Америке даже называли «Рисовый берег» (Rice Coast).
Выловили пустого поду-поду и шагнули на известный среди белых людей пляж Ламли (Lumley Beach). Дорога проходит мимо обширнейшей дымящейся многоэтажной свалки почти в центре города. Не удивился уже, когда чех рассказал что как-то жил три дня на подобной помойке ради хорошего репортажа о жизни помойных жителей. На пляже обнаружились вездесущие футболисты, а также супердорогие отели и кафе с отличным эспрессо и волшебными десертами. Сам пляж довольно чистый, но никто не купался, мы тоже не стали.
На следующий день планы по исследованию окрестностей были мощно скорректированы выпавшим воскресеньем. В воскресенье здесь особо ничего не работает, ибо обширное христианское население по полдня торчит в церквях. Церкви здесь — те самые американские секты, со святыми отцами, плящущими, ползающими на коленях в проходах и хриплыми голосами вопящими в микрофон. Чех пошёл это безобразие снимать, так его не выпускали пару часов, требуя выдать данные кредитки для финансирования богоугодных дел, утверждает, что еле сбежал 🙂
Поутру поехали смотреть шимпанзе в питомник Такугама (Tacugama). Чиркая днищем, раздолбанное такси завезло нас в прохладный лес высоко в горах. Таксёр остался ждать, а мы пошли на эскурсию.
Обезьян, равно как и прочую живность, местные до сих пор убивают на бушмясо (bushmeat) и на продажу, не смотря на многочисленные запреты. Шимпанзе живут стаями, и крепко стоят друг за друга, поэтому браконьеры, схватив одного детёныша, убивают 6-7 пришедших на подмогу родственников. Всё это очень печально. Природа Западной Африки потеряла почти все леса — спилили на дрова, перевелись слоны и прочая живность, ранее обильно скакавшая по местным просторам. Для того, чтобы пересчитать все нацпарки во всей Западной Африке, пожалуй, хватит пальцев двух рук.
Зацепив по пути двух британцев, ночевавших в лодже в питомнике, отправились в Музей мира. Музей расположен на территории Специального суда по Сьерра Леоне, организованном ООН для разбирательств с военными преступлениями и преступниками в гражданской войне в Сьерра Леоне 1991-2002 гг. Попался говорливый гид, экспозиция, пусть и убогая, неожиданно блеснула подарками монгольских (!) миротворцев, а потом нас провели в заброшенное здание самого суда, изъеденное термитами, с провалившимися полами, микрофонами и пуленепробиваемыми стёклами. Почему не сделать музей в самом здании суда — вопрос остался неотвеченным. Более того, здание суда нельзя фотографировать.
Война в Сьерра Леоне отметилась в истории кровавыми преступлениями против мирного населения, отрубаниями рук («под короткий или длинный рукав»), изнасилованиями девственниц с целью излечения от венерических заболеваний и прочим мракобесием. Главный вдохновитель бойни, бывший президент Либерии Чарльз Тейлор сидит 50-летний срок в Руанде — оказались кстати условия, созданные там для отсидки осуждённых за местный геноцид тутси 1994-го года.
Зрелищный фильм с красавчиком Ди Каприо, «Кровавый алмаз», снят, как оказалось, частично в ЮАР, частично в Мозамбике. Фритаун, штурмуемый ОРФ на экране, это на самом деле Мапуто. Но сути фильма это не меняет.
Пытались успеть с чехом в Железнодорожный музей, но он закрылся, поэтому сказали поде-поде рулить на причал Кисси. Попрощался с чехом и погрузился на паром в Тагрин. Там привычно сел на аккуратного окаду до аэропорта и вот сижу жду рейса в Касабланку, что будет аж в 5 утра.
Так получилось, что нынешнее путешествие заканчивается здесь, в Сьерра Леоне. Обороты внутреннего движителя как-то уменьшились, плюс чеха на третий день стало как-то много.
Понравилась ли Сьерра Леоне? А вот понравилась! Фритаун похож на город больше других западноафриканских городов, и чех это подтверждает. Народ дружелюбный, многие вопросы, иногда даже финансовые, можно решить блатными негритянскими рукопожатиями, таксисты ночью не закрывают двери и окна. Они у них просто не закрываются почти никогда, но тем не менее.
Было бы большим оптимизмом сказать, что народы Западной Африки смотрят в будущее с оптимизмом. Смотрят, но не дальше завтрашнего дня. Всё тут грустно, ребята. Но — смеющиеся лица, куча реальных кандидатов в президенты, по 7 детей в семьях, танцы до упаду без алкоголя и с оным. Западная Африка — она такая. Не ходите в Африку гулять. Тут же голод. Звёзды рэгги курят ганджу.