Добрался до уругвайского океана: море, солнце, качающиеся на волнах чёрными рыбками сёрферы. И затупил, ребята, затупил… Расслабился. Аконкагуа — да как будто и не было никогда. Превратился из машины, пожирающей расстояния и меняющей города раз в два дня, превратился в пляжного томата, презираемого самим собой бич-бама.
Три дня и четыре ночи (ТРИ ДНЯ!) я валялся на пляжу в Ла Паломе, приходя в себя после очередной вчерашней вечеринки с бездонным кувшином с кайпириньей, потягивая мате, подставляя схуднувшие бочка солнышку. В обед честно обещал себе, что солью фотки, допишу блог наконец. Ближе к вечеру вспоминал, что я навроде как соул-сёрфер, и ДжиммиЗ меня почти убедил. Порывался даже доску взять, а потом понимал, что я — соул-томат бля, и заваливался спать. Вечером официант приносил тарелку с роскошным бэйби-бифом, потом слабо чего помнил, потом всё повторялось. День уругвайского сурка… Вокруг мелькали лица и попы, вот лицо замшкипера-киви по имени Саша, (о бля, а я — Паша), вот попы пары загорелых дочерна аргентинок Марселы и Даниэлы, вот играем в гитару, засевши в кружок, попивая местное ракетное топливо, вот батоню опять на пляже на приобретённом в Монтевидео пляжном полотенчике, вот с опаской пробую какую-то херню под названием Vegemite, вот опять разговоры дотемна. Потерялся, ребяты, потерялся я. Кто я? Где я? Какого хера я тут батоню, хренов бич… Бам!
Когда понимаю, что уже край — срываюсь в соседнюю Пунта дель Дьябло. И до чего же вовремя, ой как вовремя! Завязываю с цэдваашпятьоаш, по крайней мере до Салвадора. Беру наконец эту бугидоску. Сплю 12 часов, залопав гигантский антрекот. Постиравшись (да неужели, Паха, ну, Паха, ну!) и хорошенько прожарившись на солнце, беру доску посерьёзнее, честно качаюсь на волнах отведённые полчаса (больше силёнок просто нету), с аппетитом уплетаю подвернувшийся салат и усаживаюсь писать эти дурацкие строчки. Я снова в седле. По крайней мере, я на это серьёзно надеюсь. Я нашёл квартиру в Рио, а в Салвадоре послезавтра ждёт карефан-восхожденец. Неделя пляжей и четыре дня Карнавала. А где-то ярко светит нездешнее сибирское солнце, щиплет лицо мороз, хрустит под ногами снежок. Я — ваш, ребята, и я скучаю…